Эрик Гарсия - Ящер-2 [Casual Rex]

Сейчас все изменилось, хотя меня это не очень-то интересует. Давно уже миновали восьмидесятые, когда на Голливудском бульваре «ирокез» был столь же популярен, как ёжик среди моряков, однако и сейчас здесь можно увидеть целый калейдоскоп разнообразных объемных причесок. Многие обитатели этого района нашли новые впечатляющие способы самовыражения — они делают пирсинг в таких частях тела, о возможности прокалывания которых медики раньше и не подозревали. Насмешка, обозначающая «ненавижу всех и вся», столь популярная пять лет назад, сейчас сменилась самодовольной ухмылочкой «я все в этой жизни уже видел(а)», она не настолько явно смущает вас, однако не перестает беспокоить. Одеваются все по-прежнему «прости, Господи»… Рваные джинсы уступили место рваным кожаным штанам, но результат тот же: потрепанный видок, не слишком чистое тело, и аура, окрашенная в темно-коричневые тона, которая замещает наклейку на бампере:[3] НЕ ТРОНЬ МЕНЯ, Я ОПАСЕН. Чертов город ангелов!

Динозавры, как правило, не слишком часто появляются в этой части города. Довольно сложно вести двойную жизнь, если не дистанцироваться от остального мира по своему собственному выбору. Хотя есть и исключения из правила. И я учуял запах нескольких сородичей среди всяких сомнительных личностей и шлюшек, тусовавшихся на позолоченных улицах. Кстати, это не просто красивое словцо. Несколько лет назад Голливудская торговая палата вынесла решение включить золотые вкрапления в асфальт самого бульвара, так что теперь действительно можно сказать, что улицы здесь позлащены. Бредовая идейка, по правде говоря, но именно поэтому я и люблю здесь бывать.

— Ненавижу здесь бывать, — сказал мне Эрни, когда мы ехали. Было где-то около трех часов, и мы только что закончили предварительное расследование по делу Стар, также известной под именем Кристины Джозефсон, шлюшки нашего дорогого Минского. Она и правда милашка — из тех милашек, которые обчистят вас подчистую. Три раза побывала в тюрьме для малолетних, дважды во взрослой. Неплохой послужной список для девятнадцатилетней девчонки.

— Да мы мигом. Раз, два и уедем, — сказал я. — Я всего лишь хочу переброситься парой слов с Джул и все. Если кто и в курсе про этих прогрессистов, так это она.

— У меня от нее мурашки по коже.

— У всех от нее мурашки по коже. Прикуси язык и постарайся не лезть к ней с поцелуями.

Мы прошли по выцветшим позолоченным звездам, на которых были высечены имена так называемых знаменитостей. Некоторые и впрямь были знамениты, другие — чуть меньше, а имена третьих можно отыскать только в Энциклопедии Никому Не Известных Личностей, но все эти звездищи, звезды и звездульки заплатили за право получить здесь уголок. Самый постыдный секрет Аллеи Славы состоит в том, что нет ничего исключительного в том, чтобы обзавестись бронзовой финтифлюшкой, кроме чести знать, что твоя студия заплатила Голливуду десять штук баксов. Все, что нужно, — это портрет финансиста Сэлмона Чейза[4] на зеленой бумажке, и на вас тоже сможет помочиться кое-кто из самых эрудированных лодырей во всей вселенной.

Мы прошли мимо звезд Дэнни Кея (он, между прочим, орнитомим) и Боба Хоупа (тоже из наших — компсогнат — единственный случай, когда я смеялся с кем-то за компанию, а не над кем-то), а также кучи других динознаменитостей, и наконец пришли к известному Голливудскому музею восковых фигур, где в режиме нон-стоп вы можете наблюдать, как воск тает при свете ультрафиолетовых ламп. Но звучит намного более захватывающе, чем есть на самом деле.

Я заплатил здоровенной бабище на входе восемь долларов.

— Разбой на большой дороге, — проворчал себе под нос Эрни.

Когда эта тетка повернулась, чтобы выдать нам билеты, я сделал глубокий вдох, обнюхивая ее шею. В результате был вознагражден мускусным ароматом забродивших дрожжей и скорлупок арахиса. Ну да, эта красотка — просто бейсболист в юбке, но, по крайней мере, я теперь знаю, что она — динозавриха.

— А Джул сегодня здесь? — спросил я, покрутившись на месте, чтобы она имела доступ к моим пахучим железам.

— Да не хочу я тебя нюхать, — рявкнула она. — И так нюхаю всех придурков, которые шляются тут день-деньской, хватит с меня!

— Просто скажите нам, на месте ли Джул, — сказал Эрни.

— Угу, тут она.

Сердитая тетка нажала маленькую кнопочку под стойкой, и дверь в музей с жужжаньем отворилась:

— В глубине.

— Я знаю, куда идти, — сказал я и повел Эрни в темноту.

Мы прошли через комнату ужаса, где обычно становится жутко, но как только мы преодолели шок от того, как же с течением времени скульптура Майкла Джексона стала похожа на изображение его сестры Латойи, то зашли в настоящий Зал Ужасов, заполненный огромными фигурами Франкенштейна, человека-оборотня и нескольких реально существовавших серийных убийц.

Мы шли вглубь музея. По дороге попалась пара-тройка туристов (все — человеческие особи). Наконец, мы добрались до гвоздя программы — диорамного павильона, в котором располагались военные медики из войсковой части 4077 — приятная компашка из сериала «Военно-полевой госпиталь» (M.A.S.H.). Ну, вы помните: никакого сюжета и корейская война в три раза длиннее, чем нужно. Ястребиный Глаз Пирс и Радар, а также остальные члены этой чудаковатой команды теперь каждый день оккупировали наш мир с помощью почти трех тонн воска и парочки пластиковых армейских палаток, с виду не слишком надежных.

— Когда я в последний раз с ней виделся, она перебралась в мастерскую за этим павильоном, — сказал я, проводя Эрни мимо частично растаявшего капитана БиДжея Ханникатта к маленькой палатке. Я несколько раз стукнул в дверь, и через несколько секунд внутри пластикового сооружения раздалось приглушенное шарканье.

— Повернитесь, — раздался скрипучий голос, в котором слышались похотливые нотки.

— Джул, это я. Винсент.

— Тогда ты знаешь правила, красавчик. Повернитесь.

Около глазка в двери открылось маленькое окошко, и я с готовностью подставил шею, прислонившись к проволочной сетке, предоставив пахучие железы для проверки. За защитным экраном раздался глубокий вдох, через мгновение я ощутил запах нашей собеседницы — он выражал удовлетворение, и еще через секунду раздался щелчок замка.

Когда дверь отворилась, то я обратил внимание, что в помещении густо разлит запах искусственного человеческого парфюма, которые практически перебивал естественный аромат Джул — аромат лимонного десерта. Должно быть, она снова выливает на себя по полбутылке «Obsession». Дурная привычка людей, от которой, по-видимому, Джул никак не избавится. Мы вошли и увидели, как Джул с важным видом возвращается в свою мастерскую, покачивая при ходьбе упругой попкой. Сегодня на ней были джинсы в обтяжку и блузка без рукавов, застегнутая всего на две пуговички. Длинные вьющиеся черные локоны доходили до тонкой талии, а ноги были идеальной формы. Для женщины она была бы просто секс-бомбой.

Увы, она — велоцираптор, а что еще хуже — самец.

— Закройте дверь, мальчики, — промурлыкал самый мой любимый динозавр-трансвестит. — Так мило снова увидеть вас.

— Меня сейчас стошнит, — проворчал мне на ухо Эрни, но я сурово посмотрел на него. Динозавры нередко бывают гомосексуалистами, но вид самца динозавра в костюме человеческой самки — двойной обман, и для большинства динозавров это уж слишком. Да, существует такая вещь, как травля гомосексуалистов, но травля травлей, однако остракизм не знает границ, когда речь заходит о динозавре, страдающем кроссгендерным расстройством, то есть, проще говоря, трансвестите. В результате Джул большую часть времени проводит в этой тесной пыльной комнатенке, подальше от общественного мнения, занимаясь восстановлением масок с помощью запатентованной методики.

Мы последовали за нашей хозяйкой, быстро миновали короткий коридор и оказались в мастерской. На деревянном полу рядком стояли большие разноцветные восковые шары. Обстановка в студии была скромной, можно сказать, спартанской: бетонные стены безо всяких украшений, сверху свисала сложная система стеллажей, прикрепленная к потолку толстыми железными зажимами. В ящиках, шкафчиках и ячейках лежали орудия труда Джул: скальпели, шприцы, шпатели, деревянные молотки. Тут же можно было увидеть и несколько образцов готовых изделий, чтобы клиенты заранее могли посмотреть, как они будут выглядеть после выполнения заказанной процедуры. На стенах висели фотографии крупным планом, демонстрирующие в деталях, как выглядел объект «до» и «после».

— Ты пришел обновить свои губки, Винсент-душка? — спросила Джул, заняв место за своим широким дубовым столом. — Ммм, мы можем сделать их чуть более пухленькими, гладенькими, чтобы их приятно было целовать.

Я улыбнулся и сказал:

— Нет, мы здесь не поэтому.